Сщмч. Мефодий Патарский: —
А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней
Рождающая и родившая в сердцах верующих младенца мужеского пола — Слово — и удалившаяся непорочною и неповрежденною от ярости зверя в пустыню, есть, как мы сказали, мать наша — Церковь. Пустыня, в которую она пришла и питается там тысячу двести шестьдесят дней, поистине свободна от зол, непроизводительна и бесплодна для тления, неудободоступна и неудобопроходима для многих, но плодоносна и питательна, и цветуща, и удободоступна для святых, исполнена мудрости и произрастающая жизнь. Это прекрасная и богатая растениями, и благовонная обитель добродетели, где льются ароматы, когда поднимается ветер с севера и приносится ветер с юга (Песн 4:16); и все исполнено божественной росы, будучи увенчано неувядающими растениями бессмертной жизни, где и мы теперь собираем цветы и чистыми перстами плетем для царицы пурпуровый и блистательный венок девства.
Ибо невеста Слова украшается плодами добродетели. А тысяча двести шестьдесят дней, в течение которых мы, девы, находимся здесь, есть такое точное и превосходное ведение об Отце и Сыне и Духе, в котором радуется и веселится мать наша, возрастая в это время до явления новых веков, когда она в небесном собрании будет не посредством знания прозирать, но ясно созерцать Сущее, пребывая вместе со Христом. Ибо тысяча, слагающаяся из десяти сотен, составляет совершенное и полное число и поэтому служит символом Отца, Который Сам Собою сотворил и в Себе Самом содержит все. Двести, слагающиеся из двух совершенных чисел, служат символом Святого Духа, так как Он сообщает ведение о Сыне и Отце. А шестьдесят, заключая в себе число шесть, взятое десять раз, служит символом Христа; потому что число шесть, начиная с единицы, слагается из собственных делителей, так что в нем нет ни недостатка, ни излишка; разделяясь на своих делителей, оно вполне слагается из них. Так, если число шесть разделить на одинаковые части одинаковыми делителями, то из разделенных частей опять вполне составляется то же количество. И, во-первых, оно, по разделении на два, дает три, потом, по разделении на три, дает два, наконец, по разделении на шесть, дает единицу и из них опять вполне слагается в самого себя. Ибо, давая по разделении на два — три и по разделении на три — два, и по разделении на шесть — единицу, оно при сложении трех, двух и единицы опять делается вполне шестью. А все то, что не нуждается для своей полноты в другом и никогда не делается больше самого себя, необходимо есть совершенное.
Из прочих же чисел одни более чем совершенны, как, например, двенадцать, ибо по разделении на два, оно дает шесть, на три — четыре, на четыре — три, на шесть — два, и на двенадцать — единицу, а эти числа, на которые оно может делиться, быв сложены, превышают двенадцать, которое таким образом не остается равным своим делителям, как число шесть; а другие менее, чем совершенны, как, например, восемь; ибо по разделении на два, оно дает четыре, на четыре — два и на восемь — единицу; числа же, на которые оно делится, быв сложены, составляют семь, и потому оно нуждается еще в единице для своего восполнения — не так, как шесть, которое, во всяком случае, остается равным самому себе.
Посему это последнее и прилагается к Сыну Божию, Который из полноты Божества низшел в здешнюю жизнь. Уничижив же себя и приняв образ раба (Флп 2:7), Он опять вошел в полноту Своего совершенства и достоинства. Ибо, умалившись в Самом Себе и, так сказать, разрешившись на Свои части, Он опять из Своего умаления и этих частей Своих вошел в Свою полноту и величие, никогда и при умалении не переставая быть совершенным. Кроме того, и во всем создании мира и стройности его содержится это число, так как в шесть дней Бог создал небо и землю и все, что в них, творческою силою Слова, объемлющего число шесть, по которому существует тройственный вид, составляющий тела. Ибо долгота, широта и глубина составляют тело, а число шесть и составляется из этих трех сторон. Впрочем, теперь не благовременно раскрывать это подробно, чтобы, оставив настоящий предмет, нам не рассуждать о постороннем.
Экумений: —
А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней. Разве младенец был спасен от козней дракона, а жена подверглась истреблению? Конечно, нет. Она и сама была спасена бегством в Египет, который был пустыней, освободившись от происков Ирода. И там, говорит Иоанн, она жила и питалась тысячу двести шестьдесят дней, что составляет три с половиной года без малого. Ибо столько времени пробыла в Египте Богородица до кончины Ирода, после которого повеление ангела вновь привлекло их в Иудею.
Цезарий Арльский: —
А жена убежала в пустыню, где приготовлено было для нее место от Бога, чтобы питали ее там тысячу двести шестьдесят дней
Мы правильно считаем этот мир пустыней, где Христос ведет Церковь к [назначенной] цели и кормит ее. В мире сама Церковь с помощью Христа топчет и уничтожает гордых и нечестивых людей, словно скорпионов и змей, и всякую силу сатаны.
Рассказать о книге / Tell others about this book